Эту историю рассказала мне свекровь, живущая в деревне. Некоторые события происходили с ее участием, о чем-то слышала от других, но все это было на самом деле.
Жила на краю села Евдокия или, по-местному, Евдоха. О том, что она «непростая», догадались бабы, вместе с ней работавшие на конюшне.
Днем кони были заняты на колхозных работах, а по ночам их пасли. Осенью в поисках поживы подходили к деревне волки. В том табуне, который был в ведении Евдохи, падежа никогда не было, хотя она с вечера объедет коней — и домой. Другая баба-конюх перемерзнет вся, то костры жжет, то в колотушку стучит, а солнце взойдет, глядь — волки жеребенка задрали. И не раз так было.

Потом пошла Евдоха на ферму, коров доить. Всегда у нее удои выше, чем у других доярок. Как-то вечером сторожила на ферме Одарка — женщина уже в годах. Показалось ей, что шмыгнула к коровам собака серая. Одарка палку нашла побольше и пошла внутрь. Подходит к яслям, где коровы привязаны, слышит бормотание какое-то. А темно, не видно, кто там и что делает. Закричала Одарка, палку на звук бросила. Вышла на свет Евдоха, за плечо держится. Одарка баба не робкая, а тут забоялась. Только Евдокия сама ей в ноги повалилась, просила никому не рассказывать, обещая в награду сделать так, чтобы жила ее «благодетельница» до тех пор, пока сама она не помрет.
Вскоре удои у всех доярок выровнялись. Одарка спокойно жила до самой Евдохиной смерти, а потом зажурилась, стала приговаривать, что недолго ей осталось. Так и вышло.
Евдокия дочку одна поднимала. Только та была непутевая какая-то, хоть и лицом не плоха, но ленивая да болезненная. Женихи на нее не глядели. Вздумала мать дочке подсобить, стала мужика-бобыля привораживать. А жил тот мужик по соседству с моей свекровью. Дело летом происходило, окна из-за жары раскрыты.
Свекровь одна в доме была — дети к тетке пошли ночевать, муж в поле. Сама она умаялась за день, помылась в бане да и рухнула в кровать. Уже задремала, чувствует, ее какая-то сила над кроватью подняла, перевернула да на пол бросила. И тут же слышит, что у соседа за стеной разбилось что-то.
Утром он ей показал светильник на гранитной подставке, вернее, то, что от него осталось. Побранился мужик, но вскоре на Евдохиной дочке женился. А свекровь тогда сгоряча выкрикнула в раскрытое окно обидное слово, за что и поплатилась.
Через пару дней собиралась на работу — утро было светлое, доброе. Путь шел через балку — овраг такой неглубокий. Стала уже вверх подниматься и как ослепла — не видит, куда идти, словно в тумане бродит. Так и кружила на одном месте, пока какой-то человек мимо не прошел. Идет и диву дается — мечется баба по кругу, уже всю траву истоптала, а шагу в сторону не сделает. Позвал он ее по имени, дескать, ты чего это кружишь тут? Она и говорит, что в тумане заблудилась. «Какой туман, солнце светит!» Протянул ей руку, выдернул с того пятачка.
Глядит свекровь кругом — и правда, светло, тепло. Встретила Евдоху в магазине, та усмехнулась: не замерзла утром, спрашивает.
Когда Евдокию хоронили, слетелись отовсюду вороны, галки, облепили все деревья во дворе, кричат страшно. Пришли люди на кладбище, а к могиле не подойти — воронье на земле сидит. Отогнали их, гроб опустили. Налетел ветер, закружил смерчем землю из могилы, всем глаза запорошил.
Воронье кричит, ветер злобствует, тучи сгустились. Но лишь оградку стали на место ставить, стихло все, снова солнце засияло. А мужик от Евдохиной дочки ушел сразу после сороковин.
Вот такая история.

Комментарии закрыты.